А Чучка Второй, когда вернется, займет свое место на полке. Герой
и путешественник!
***
Вахту по пережиданию погоды в 4-м лагере продолжила группа
Тимофеева. Дождавшись, когда ветер чуть стихнет, они вышли на Женевское ребро и
прошли немного по гребню. Но потом часа два топтались на месте, всматриваясь в
то, что впереди. Куда там! Не видно ни зги. Пришлось вернуться.
Глава 16
РЯДОМ
Мы
идем по крутым снегам
И
метет, понимаешь, метет,
Упирается
в грудь пурга,
На
щеках намерзает лед.
Юрий Визбор
И снова группа Николая Жилина идет вверх. Они уже там, где никто
никогда не был. До вершины – буквально рукой подать.
Юрий Кошеленко:
«10 мая, после отдыха в Дибоче, наша группа вновь вышла наверх.
Перед нами стояла задача поиска пути с северного ребра к внутреннему углу,
выводящему в понижение гребня между Лхоцзе-Главной и Лхоцзе-Средней. После
непогоды все верхние лагеря были сильно занесены снегом. Нам, как передовой
группе, пришлось немало поработать снежной лопатой.
Самый большой сюрприз нас ожидал и на Южном седле. Яночкин, чтобы
облегчить нам проникновение в палатку, не очень туго завязал ее, к сожалению,
первыми этим воспользовались ветер и снег. Глеб, когда я заглянул в наше
жилище, отдирал от спальников лед, про себя приговаривал: «Ну Дедушка, ну
Яночкин, погоди!!!». Картина и в самом деле была неутешительная: снежный
сугроб в палатке немного подтаял, и теплые вещи, а, главное, спальники дышали
свежестью влаги и прохладой вечной мерзлоты.
Пережив ночь, утром мы достигли точки отсчета на 8100 м. Погода стояла
довольно сносная, в редкие просветы проглядывала стена Средней. Восточные и
северо-восточные склоны были перегружены свежим сыпучим снегом. Уходить с
этой точки на Канчунгскую стену походило на самоубийство.
Глеб стал подниматься вверх по гребню на разведку, я вел
фотосъемку, Жилин снимал на видео, Ермачек находился неподалеку. Через
какое-то время Глеб стал подавать знаки, чтобы мы поднимались к нему. В гребне
возвышался жандарм, напоминающий в профиль кариатиду. Привязавшись к веревке,
я пошел в облако. Справа нависал огромный ледовый серак*, вниз обрывался крутой ледовый сброс, оценить
расстояние в вате облака, сливающегося с белизной склона, было невозможно.
Подошел Глеб, и, посоветовавшись, мы решили поискать еще. Но выше жандарма крутизна
и сложность гребня сильно возрастали. Я опять вернулся в облако. Хрустящий,
увалистый склон, серак, уходящий стеной в неизвестность, и мы — точки на
огромном, неосознаваемом нами пространстве этой горы.