Все графики и планы летели к черту. Опытные гиды, они понимали,
что ситуация может закончиться трагически. Так, как это случилось в 1996 году
здесь же, на Эвересте, когда американские альпинисты, вымотанные долгим
подъемом и непогодой, на спуске медленно умирали. А один из них знал это
особенно хорошо. Анатолий Букреев был в той команде гидом. Он смог спасти тогда
только трех альпинистов, а спасать нужно было всех.
Горький опыт Букреева в том числе был причиной того, что на 8500
они все-таки забросили аварийный лагерь.
На вершину с Южного седла они вышли ночью, с большим запасом
времени, а были там лишь во второй половине дня. И это означало одно — они и
спускаться будут примерно с такой же скоростью.
Было именно так. Виноградский, спускавшийся первым, увидел, как
отстегнулся от страховки Иван. Трагедия неминуема — обессиленного индонезийца
в полусознательном состоянии теперь вообще ничего не держит. Евгений
отстегивается сам и снова поднимается вверх, к Ивану. Их разделяет десять
метров, но теперь очень важно, чтобы Иван не делал никаких движений.
Одной рукой Жене сделать что-либо трудно. Другой он поддерживает
Ивана. Помог спустившийся Толя Букреев.
Они заночевали в той аварийной палатке. Крики, раздававшиеся
время от времени, ритмичное бормотание, напоминавшее молитвы, стоны, удары по
капроновым стенкам — если они не прощались с жизнью, то где, по каким
лабиринтам блуждали эти стойкие духом солдаты, лежавшие рядом в этой маленькой
палатке?
К жизни возвращали глоток воды — той, что растапливал
Виноградский, и маска с кислородом. Два жизненно необходимых фактора.
Для тройки гидов ночь на такой высоте была тоже не очень легкой,
хотя они — суперпрофессионалы, могли припомнить не одну историю, от
воспоминаний о которой становилось внутри неуютно. Падали, замерзали,
оказывались заваленными снегом, но такая ночевка и для них — испытание.
Кислорода осталось всего два баллона. Дышали индонезийцы, когда
им было совсем плохо. Но судьба была милостива, и утро настало. Они продолжили
свой медленный спуск. Шерпы с Южного седла принесли им кислород. Гиды теперь
могли тоже позволить себе «сделать по глотку». Но Башкиров и Букреев, как ни
уговаривал их доктор, отказывались.